Vasily Grossman, Stalingrad. Translated by Robert and Elizabeth Chandler, New York Review of Books, 2019
В 2019 году роман Василия Гроссмана Сталинград (на русском языке — За правое дело) впервые появился в полном переводе на английский язык спустя почти семьдесят лет после первой публикации книги в 1952 году. Эта книга является первой частью известной дилогии Гроссмана Жизнь и судьба (1959). Автор, по сути, видел в этих двух романах единое целое. Публикация этого шедевра — культурное событие большого значения.
Роман начинается со встречи фашистских диктаторов Адольфа Гитлера и Бенито Муссолини 29 апреля 1942 года, во время которой они обсуждают ход войны. Менее чем за год до этого, 22 июня 1941 года, нацисты вторглись в Советский Союз, развязав самый кровопролитный конфликт в истории человечества. К концу войны, в 1945 году, будут убиты, по меньшей мере, 27 миллионов советских граждан, включая полтора миллиона евреев. Несмотря на сталинистское перерождение Советского Союза и Большой террор 1936–38 годов, советские массы поднимутся на защиту завоеваний Октябрьской революции от фашистских захватчиков.
Частичным, но значимым образом возродился тот дух, который воодушевлял Красную армию в первые годы ее существования, когда она была создана Львом Троцким и большевиками для защиты революции. Этот дух пронизывает роман Гроссмана.
Сюжет романа слишком сложен, чтобы его можно было пересказать в рецензии. Многие из главных героев, особенно физик Виктор Штрум и семья Шапошниковых, знакомы читателям Жизни и судьбы. Гроссман дает панорамный обзор советского общества периода войны. Он описывает представителей технической интеллигенции, сибирских шахтеров, работающих на нужды обороны, осиротевших детей. Он описывает действительных людей, например, генерала Еременко, но, прежде всего, он показывает жителей города и солдат в Сталинграде, выходцев из рабочего класса и крестьянства.
Последняя часть романа целиком посвящена наступлению нацистов на Сталинград, — ключевой промышленный город и транспортную артерию, ведущую на юг, — и советской обороне города в первую половину сентября 1942 года. Именно Сталинградская битва (с 23 августа 1942 года по 2 февраля 1943 года) на западном берегу Волги в «сердце России» фактически решила исход войны и подготовила провал нацистского Третьего рейха. И все в то время — в Москве, Берлине, Лондоне и Вашингтоне, — понимали это.
Красная армия была застигнута врасплох нацистским вторжением. Вина за это лежит главным образом на преступном пакте между Гитлером и Сталиным в 1939 году и обезглавливании Красной армии в ходе сталинского Большого террора. К осени 1942 года Красная армия, потеряв миллионы солдат, была вынуждена отступить глубоко в центр Советской России. Однако в течение этого года Советский Союз смог мобилизовать огромные экономические ресурсы, благодаря прежде всего плановым принципам, как бы эти последние ни были ограничены и искажены правящей бюрократией, а также благодаря огромным жертвам, принесенным советским населением.
Сталинградская битва
Хотя Вермахт вначале значительно превосходил Красную армию на этом участке фронта, советские войска смогли отстоять Сталинград и, в конечном итоге, перейти в наступление. К началу февраля 1943 года вся 6-я армия генерала Фридриха Паулюса была уничтожена. Это стало первым крупным военным поражением Германии в ходе войны. Как предсказывал Лев Троцкий в 1934 году, «если русскую революцию… заставят направить свой поток в русло войны, она развернет грозную и сокрушительную силу».
Ход войны был переломлен. Резко поднялся моральный дух населения по всему Советскому Союзу и в оккупированной нацистами Европе. Это сражение также вызвало к деятельности антинацистское сопротивление в самой Германии, включая группу «Белая роза» Софи и Ганса Шоллей.
До сих пор трудно представить себе масштаб и жестокость битвы — крупнейшей во Второй мировой войне и, по сути, во всей истории человечества. С обеих сторон в сражении участвовало более миллиона человек, и большинство из них погибло. С советской стороны число погибших солдат, по самым скромным оценкам, составляет 479 тысяч человек, но оно может быть и вдвое больше. Вермахт потерял примерно 295 тысяч человек.
Гроссман описывает кошмарную бомбежку города, в результате которой весь город горит. Эта сцена остается в памяти. Историки полагают, что за три дня погибло более 40 тысяч человек. Гроссман подробно описывает отчаянные усилия изолированной советской 308-й стрелковой дивизии удержать районы и улицы города перед лицом оглушительного обстрела со стороны Вермахта, пока к солдатам не придет подкрепление. Они делают это ценой собственной жизни. Понятно, почему эти адские переживания глубоко укоренились в массовом сознании граждан бывшего Советского Союза.
Сцены ужасающего насилия перемежаются юмористическими, поэтическими и нежными зарисовками. В память врезаются портреты тех, кто сознательно пошел на смерть, защищая Советский Союз. Гроссман остро чувствует сложную человеческую психологию перед лицом этих огромных исторических потрясений и сопровождающих их массовых разрушений.
В одной из сцен Лена Гнатюк, молодой батальонный санинструктор, в последние часы своей жизни получает американский подарок.
«Она сняла шнурок и стала разворачивать бумагу. Бумага потрескивала, топорщилась, посылка раскрылась, девушка, присев на корточки, чтобы не растерять предметов и предметцев, стала в ней разбираться. Чего тут только не было! Шерстяная кофточка, расшитая пёстрым красивым узором, зелёным, синим, красным; мохнатый купальный халатик с капюшоном, две пары кружевных панталон и рубашек с лентами; три пары шёлковых чулок; крошечные носовые платочки, обшитые кружевами, белое платьице из отличного батиста, с машинной прошвой, баночка душистого крема, флакон духов, обвязанный широкой лентой.
Девушка подняла глаза и посмотрела на командиров взором, полным женственности, душевной грации, и, казалось, мгновенная тишина наступила над вокзалом, чтобы не смутить и не согнать с её лица этого выражения. Всё было в этом взоре: и печаль о не данном ей судьбой материнстве, и чувство своей суровой участи, и гордость своей участью.
Она стояла в больших солдатских сапогах, в штанах, в гимнастёрке, и странно, удивительно, но, может быть, женщина никогда не была так прелестно женственна, как в этот миг, когда Елена Гнатюк отказывалась от красивых, милых вещиц.
— Зачем мне это всё? — спросила она — Я не возьму, мне это теперь не нужно.
И мужчины смутились, поняв, что чувствовала в эти минуты девушка, сознавая себя такой неуклюжей, некрасивой и такой гордой».
Через несколько часов все эти люди будут убиты.
Также важны сцены, где описаны немецкие войска. Гроссман дает резкий и обличительный портрет карьериста Штумпфе, выходца из немецкой мелкой буржуазии. Он горячо любит свою семью, но жестоко нападает на советские семьи и грабит их. Он доносит на однополчан, критикующих Гитлера, представителю Гестапо в полку и стремится к «повышению» и переводу на «работу» в одной из «фабрик смерти» для евреев оккупированной Польши, надеясь, что такая служба даст ему больше возможностей для наживы.
Другой солдат, Шмидт, был профсоюзным работником и сотрудничал с лидером революционных социалистов Карлом Либкнехтом. Шмидт равнодушен к насмешкам и унижениям, которым его подвергает Штумпфе и некоторые другие. У него вызывает отвращение война и нацистский режим, но он не знает, как связаться с солдатами, которые думают так же, как и он. Гроссман не воспринял сталинистскую ложь о том, что весь немецкий народ добровольно последовал за Гитлером (теория «коллективной вины»). Эту ложь широко распространяли сталинцы, особенно во время войны, в попытке скрыть собственную вину за катастрофу прихода Гитлера к власти в 1933 году.
Представление Гроссманом своих персонажей проницательно и временами резко, но он никогда не осуждает их. В основе его метода лежит глубокое и продуманное сочувствие к их страданиям и к тем огромным травмам, которые были нанесены советскому обществу — не только в ходе кровавой войны, но и в результате сталинского Большого террора 1930-х годов. Писатель понимает, что посреди всего этого ужаса люди продолжали жить, растили детей, встречались, поддерживали и разрывали отношения, действуя иногда мелко, презренно и тривиально, но часто и благородно. Писатель не изолирует индивида от общества и исторического процесса, а, скорее, показывает глубокую, но сложную и не всегда прямую взаимосвязь между решающими социальными и политическими событиями того времени и личной жизнью индивидов.
Характеры Крымова и Жени Шапошниковой, его молодой и красивой бывшей жены, пожалуй, одна из самых сложных и важных в этом отношении тем. Крымов — убежденный сталинец, но он предан революции. Бывший служащий в аппарате Коминтерна, он потерял многих друзей и товарищей во время чисток 1936–38 годов. Сам Крымов выжил, и его вера в Сталина остается непоколебимой. Женя покидает его во время террора не из-за беспокойства о собственной судьбе или разочарования в падающей карьере мужа, а потому, что она просто разлюбила его.
В романах За правое дело и Жизнь и судьба Гроссман, несомненно, хотел создать аналогию Войны и мира Льва Толстого ХХ века. Толстой в своем монументальном описании наполеоновских войн начала XIX века изображает русское дворянство. В отличие от Толстого советский автор не показывает, в качестве своих главных героев, дворянство или его современный эквивалент, генералов и чиновников. Его главная забота — народная толща, во всех ее социальных, политических и психологических противоречиях, ее различные слои и бесчисленные оттенки характеров и личностей.
Гроссман остро понимает, что массы человечества творят историю, и что хотя национальный элемент играет определенную роль, идеалы Октябрьской революции 1917 года — социальное равенство и свобода от всякого рода угнетения — мотивируют героические усилия советских масс в сопротивлении нацистам. Он, без сомнения, рассматривал свою работу как дань поклонения их героизму и жертвам. В традициях русской социалистической интеллигенции Гроссман понимал искусство как нечто неумолимо честное, как средство содействия народу и делу социального прогресса в более широком смысле.
Битва Гроссмана с цензурой
Он начал писать роман в 1943 году, в разгар войны, а закончил его в 1949 году. Его глубокое понимание войны коренилось в личном опыте. Журналист и корреспондент военной газеты Красная звезда, он сопровождал Красную армию во многих наиболее важных сражениях войны. Он был свидетелем Сталинградской битвы с сентября 1942 по январь 1943 года, он видел советское освобождение Украины, районов Польши и Германии. В течение нескольких лет он в окопах беседовал с солдатами. Он писал о том, что он называл «безжалостной правдой войны», об их жизни и опыте. Его статьи часто появлялись только после жесткой цензуры. Его известное мужество на фронте, честность и любовь к деталям, в которых он передавал военный опыт советского народа, сделали его одной из самых популярных и уважаемых фигур в СССР, особенно среди солдат Красной армии.
Гроссман также является автором некоторых первых свидетельств о нацистском геноциде европейского еврейства. Он родился в 1905 году, в год Первой русской революции, в небольшом украинском Бердичеве. Его мать была убита в ходе резни, устроенной айнзатцгруппой СС в первые месяцы войны, когда в городе проживало более 30 тысяч евреев. Эссе Гроссмана о Треблинке, одном из шести лагерей смерти в оккупированной нацистами Польше, позже послужило свидетельством на Нюрнбергском процессе. Вместе с Ильей Эренбургом он составил Черную книгу советского еврейства (1944) — всеобъемлющее документальное исследование преступлений Холокоста в Советском Союзе.
Холокост также присутствует и в романе, прежде всего в описании Виктора Штрума, чья мать, как и мать Гроссмана, убита в резне на Украине. Персонаж Штрума стал одним из точек раздора с советскими цензорами. В 1949 году, когда Гроссман заканчивал свой роман, полным ходом шли сталинские антисемитские гонения против части интеллигенции, а также чистки бюрократии. Холокост стал запретной темой и оставался под запретом долгие годы. Тираж Черной книги Эренбурга и Гроссмана был уничтожен, а цензоры безуспешно давили на Гроссмана, требуя от него удалить Штрума из романа.
Другие элементы книги также делали ее «подозрительной» со сталинистской точки зрения. В одной сцене красноармеец на фронте насмешливо напоминает Крымову, что тот «статистически доказал» ему и другим в 1932 году, что победа фашизма в Германии абсолютно невозможна. Это не могло не привести цензоров в ярость. Неоднократные ссылки на террор также подвергали книгу опасности. Сталина хвалят и почитают только убежденные сталинцы, а в остальном о нем в романе не слышно.
Часто с пренебрежением повторяется термин «бюрократ», который используют как гражданские лица, так и солдаты. В одной из сцен бомбежки города заведующие больницей чиновники к всеобщему удивлению скрываются в убежище, в то время как весь медперсонал, рискуя собственной жизнью, бежит в горящее здание спасать раненых. Чиновники возвращаются только после бомбежки и продолжают командовать своими подчиненными. Гроссман фиксирует антипатию к бюрократии — чувства, которые были не только широко распространены, но которых даже не скрывали во время войны. Эти настроения часто выражаются в надежде, что после расправы с Гитлером советский народ покончит со Сталиным. Это было одной из причин того, почему бюрократическая каста провела еще один раунд чисток после войны и жестоко подавляла оппозиционные молодежные группы в начале 1950-х годов.
Другие, на первый взгляд второстепенные, описания реалий войны также затрагивают запретные темы: изображения хаотичной массовой эвакуации из горящего Сталинграда, масштабных поражений, окружений и отступлений. Гроссман показывает также горстку ожесточенных, настроенных против коммунистов крестьян, которые с нетерпением ждут фашистов в своей деревне. Подобные реалии: тяжелое положение гражданского населения, проявление профашистских симпатий, описание коллаборационистов среди советского населения, — были стерты сталинистами из учебников истории. Гнев цензоров и генералов, приглашенных на обсуждение книги, вызвало изображение офицеров в негероическом виде, их мелкую зависть и соперничество. Результатом узколобых, антимарксистских концепций «социалистического реализма» стали другие продиктованные сверху изменения текста и вырезанные отрывки.
Эта борьба с государственными и военными цензорами заняла несколько лет. Одна из версий романа была опубликована в 1952 году в журнале Новый мир. Однако Гроссман не любил эту версию. Существует не менее 11 вариантов книги. Большинство публикаций до сих пор опирались на вариант 1956 года. Английская версия, составленная переводчиком Робертом Чандлером в сотрудничестве с Юрием Бит-Юнаном на основе трех публикаций и архива Гроссмана, является наиболее полным изданием, когда-либо выходившем на любом языке. Редакторы и переводчики объясняют свои решения в тщательно подготовленных примечаниях, которые позволяют читателю проследить историю рукописей. Их работа достойна благодарности.
Выступая в Копенгагене в ноябре 1932 года, Лев Троцкий отметил: «Самое глубокое значение каждой великой революции, труднее всего поддающееся непосредственному измерению, состоит в том, что она оформляет и закаляет национальный характер». Возможно, больше, чем любой другой советский писатель, Гроссман чувствовал именно это — влияние Октябрьской революции на мысли, чувства и чаяния советского народа. И он смог запечатлеть это в своих произведениях как журналист и писатель. В то время как дилогия Жизнь и судьба указывает на его растущее разочарование и пессимизм, он оставался убежденным социалистом до конца своей жизни. В трогательном документальном фильме его сын вспоминает, как каждый год в День Победы, 9 мая, Гроссман надевал свою красноармейскую форму и пел военные песни. Он гордился тем, что его считают писателем войны, и никогда не сомневался в том, что борьба Красной армии против фашизма является историческим вкладом в прогрессивное развитие человечества.
Для Гроссмана, который как художник сильно зависел от взаимодействия со своей аудиторией, было, без сомнения, большой трагедией, что ни первая часть За правое дело, ни Жизнь и судьба не появились при его жизни в том виде, как он хотел. Жизнь и судьба вышла в свет много позднее его смерти, а в 1991 году сталинистская бюрократия упразднила Советский Союз и реставрировала капитализм, осуществив то, что нацисты не смогли сделать в годы Второй мировой войны.
Сегодня, три десятилетия спустя, английский перевод романа За правое дело (Сталинград) не только, наконец, ознакомит широкую читательскую аудиторию с шедевром мировой литературы. Эта книга также поможет новым поколениям и, в особенности, молодежи понять огромное влияние Октябрьской революции и восстановить связь с этой важнейшей частью истории.